Зеркало Велеса - Страница 96

— Хватит кручиниться, боярин Андрей! — позвали гости. — Братчину лучше с нами выпей да песню спой. Не грусти, все, что ни делается — к лучшему!

Как раз в последнем Зверев был очень, очень сильно не уверен.

Новик хорошенько приложился к пиву, запил его кисловатым рейнским вином, придвинул лоток с заливной лосиной. Мысли его кипели, лихорадочно бились в поисках выхода из ловушки, но он ничего не мог придумать.

«Худородные»! И он — худородный. Повлиять ни на что не может. Даже когда рушится мир.

«Лютобор, — вспомнил Андрей. — С волхвом нужно посоветоваться. Может, чего подскажет?»

На улице стоял полдень — однако старик, многие свои обряды проводивший ночью, имел привычку покемарить и днем. Если повезет — можно попробовать войти в его сон.

— Отлучусь ненадолго, — допив кубок, поднялся из-за стола Зверев. — Настал момент такой.

Новик поднялся в свою светелку, снял сапоги, упал на застеленную ковром перину и закрыл глаза. Сосредоточился, избавляясь от волнений, останавливая мысли. Это упражнение они с волхвом делали уже несколько раз, и Зверев был уверен, что у него все получится. Полное расслабление, покой, отсутствие каких-либо движений, ощущений во всем теле. Ничего материального — только душа, невесомость, тишина. Потом — устремление вверх, к воображаемому свету. И когда внутри появляется ощущение тепла, можно тянуться к тому месту, какое тебя интересует.

В пещере колдуна, съежившись, сидела замотанная в платки девица. Лютобор мудрил у очага, размешивая в плошке коричневый бурлящий состав. Колдун не спал. Не повезло. Так, в бодром состоянии, с ним не поговорить.

Ворон громко каркнул, слетел со своего гнезда под потолком, уселся на плечо волхва. Снова каркнул.

— Тут кто-то есть? — Лютобор поднял голову, прищурился. Потом отставил плошку, снял с полки нитку с иглой. Удерживая за хвостик, вывесил перед собой, повторил вопрос: — Тут кто-то есть?

Андрей опустился вниз, толкнул иглу. Она закачалась. Волхв остановил иглу, снова спросил:

— Ты мертвый? Живой? А-а, ну, если живой — значит, это ты, чадо. Давно не появлялся. В отъезде?

Зверев качнул маятник.

— Тогда понятно… Спросить чего хочешь? Ну да, сам мог бы догадаться, зачем таким путем являешься… Снадобье нужно? Нет? Тогда заговор? Опять нет… Знаю, у тебя нет свечей. Наверное, глянуть в зеркало Велеса захотел?

Новик поколебался, потом качнул иглу.

— Ясно… На себя? Нет? Тогда на что же? Дай подумать… О будущем мы не раз говорили. Что, о будущем? Дальнем, близком? Понял, чадо, о близком. О родичах своих? Нет? О Руси, значит? Надо же, и правда о Руси. Что же тебя такое интересовать может? О Руси, о близком будущем… Что же тут быть такое может… О бедах русских хочешь узнать? Нет… О людях? Да. О знатных? Да. Уж не о Великом ли князе? Да-а?! — Волхв остановил иглу и спросил еще раз: — Ты хочешь узнать ближнее будущее Великого князя?

Маятник решительно закачался.

— Ну, коли нужда такая есть… — Лютобор убрал магический инструмент. — Вечером гляну и приду, расскажу. Ступай.

Андрей ощутил резкий толчок в грудь — и открыл глаза. Он был в светелке один. Из окна лился яркий свет. На улице все еще продолжался день.

— Надеюсь, это был не сон, — поднялся с постели новик. — Ладно, подождем ночи. А пока пойду, пива попью. Братчина у нас все же. И спится после хмельного крепче.

* * *

То, что сон будет вещим, Андрей понял, едва успел сомкнуть глаза. Новик так долго ждал ночи, что сразу понял: он спит. Спит — и подходит по дороге к распутью. На перекрестке трех дорог стоит камень, на камне надписи: «Направо пойдешь… Налево пойдешь… Прямо пойдешь…» После слова «пойдешь…» буквы каждый раз расплывались в серой дымке.

В центре перекрестка сидел мальчишка и кидал в надпись камушки.

— Скажи, отрок, — поинтересовался у него Зверев, — почему конца надписи не видно? Что случится, если туда или сюда пойти?

— Да разве узнаешь то, — взрослым мужским голосом ответил мальчик, — пока до конца не доберешься?

— Как же тогда путь верный выбрать?

— А как на камне написано, так и выбирать. Хоть — налево, хошь — направо. А хошь — и прямо. Токмо гляди, не ошибись. Жизнью платить придется. О том и предупреждение.

— Какое предупреждение?

— Так ведь вот оно. Камень… — Мальчишка вытянул шею, вскочил, отряхнул руки: — Ладно, побегу. А то Лютобор сюда тащится. Опять ругаться будет.

Собеседник растаял в воздухе, а по левой дороге на перекресток вышел старый волхв.

— Здравствуй, Лютобор, — поклонился ему новик. — Ты настоящий али снишься?

— То не важно, — ответил старик, опершись на посох. — Важно, чего сказать хочу. Будущего у князя Великого нынешнего и нет совсем. Скачет уже смертушка его из древнего града Новгорода. Ныне с немногими сокольничими и конюшими отпустят его няньки на охоту близ села Коломенского. Там его убивцы встретят, числом ровно полста душегубов, да муке последней и предадут. Новый же князь, Владимир Старицкий, горевать о том сорок дней станет, прежде чем стол Московский, великокняжеский принять согласится. Коли о новом князе спросить хочешь, то ответа сразу не дам, бо жизнь у него будет долгая, и умрет он от твоей руки. А про нынешнего сказал тебе все.

Лютобор ударил посохом о землю, вызвав глухой гул, словно стоял на барабане, свернул на дорогу, обозначенную как «прямо», и неспешно растворился в воздухе через несколько шагов. Андрей зачесал в затылке и понял, что пора просыпаться.

Ночь, оказывается, уже закончилась, в комнатенке начинало светлеть. Андрей вскочил, стремительно оделся, побежал в трапезную. Заснувших бояр холопы уже успели растащить по светелкам, но стол еще не разобрали. Новик, не зная, как лучше собрать своих новых друзей, схватил братчину и принялся лупить по ней медным кувшином. Грохот получился что надо — огромная чаша звучала не хуже колокола.